Дата рождения 1931 год.
Когда началась война, киевлянину Косте Кравчуку было 10 лет.
В мать городов русских немцы вошли 19 сентября. Именно в этот день судьба пересекла путь Кости Кравчука с группой раненых красноармейцев, которые, не строя иллюзий по поводу своего будущего, передали ему на сохранение два боевых знамени.
Костя поначалу просто прикопал свёрток со знамёнами в саду, но обстановка в захваченном Киеве не была спокойной, да и ожидать скорого возвращения своих оснований не было. Немцы наводили новый порядок жёстко: киевские евреи почти сразу организованно переместились в Бабий Яр, через город тянулись колонны пленных, за которыми оставались трупы безжалостно застреленных конвоирами обессилевших красноармейцев. Костя решил спрятать знамёна понадёжней - и подальше от своего дома: он упаковал знамёна в холщовый мешок, тщательно осмолил его и спрятал в заброшенном колодце.
Хранить тайну - даже от матери - было, наверное, очень непросто. Особенно если учесть, что Костя рано остался без отца: он умер ещё до войны. Однако вплоть до освобождения Киева о знамёнах не узнал никто.
Костя периодически ходил к колодцу и проверял, на месте ли его клад. Однажды, уже в 1943 году, ему не повезло: он попал в облаву и был скоропостижно упакован в поезд, вывозивший украинскую молодёжь в Германию. С поезда ему повезло сбежать, но до родной Оболонской улицы он добрался уже после того, как Киев был освобождён Красной Армией.
А потом, после радостной встречи с матерью, отнёс знамёна 968 и 970 стрелковых полков в военную комендатуру.
Надо полагать, некоторое время ушло на проверку обстоятельств: не каждый день на стол коменданта ложится свёрток с боевыми реликвиями. Но 23 мая 1944 года на Костю были составлены наградные документы: за спасение Боевого Знамени в Советском Союзе полагалось награждение орденом. 31 мая о Косте Кравчуке доложили Сталину, а уже 1 июня был подписан Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении Константина Кононовича Кравчука, 1931 года рождения, орденом Красного Знамени.
О послевоенной судьбе К.К.Кравчука сведения скупы. Известно лишь, что он продолжил учёбу в Харьковском суворовском военном училище (созданное в 1943, в 1947 году было переведено в Киев), жил и работал в Киеве, на «Арсенале». Работал, очевидно, достойно: писали, что в 1970-х его грудь украсил второй орден Красного Знамени, на сей раз Трудового.
PS: Боевое Знамя части, что хорошо известно каждому отслужившему в армии, «является символом воинской чести, доблести и славы», и необходимость самоотверженно и мужественно защищать и оборонять главную реликвию любой войсковой части - Боевое Знамя, не допустить захвата его противником - прямо записана во всех Уставах, включая и ныне действующий. Утрата БЗЧ, как правило, приводила к расформированию части и разжалованию её командования; сохранение же Знамени, даже если погибал почти весь личный состав, было необходимым условием восстановления части. Судьба даже заслуженных гвардейских частей, утративших знамёна в тяжелейших боях (даже при том, что знамёна не были захвачены врагом; чаще всего они уничтожались или прятались погибавшей знамённой группой), решалась Ставкой ВГК индивидуально.
Да, Костя Кравчук не убивал врагов и не доставлял своим особо важные разведданные. Его подвиг был тихим и, как многим кажется, незаметным, негероическим. Но это был самый настоящий подвиг: достойный сын своей Родины уберёг её святыни от поругания врагом. А ведь всего-то и нужно было: не пройти мимо раненого красноармейца. И нестандартная запись в наградном листе в поле «Звание» - яркое отражение этого подвига. Подвига быть гражданином не «этой», не «той»; своей страны, страны наших.
Всегда есть что-то святое, до чего не могут, не должны дотрагиваться руки врага. Так было; так есть; так должно быть.
[[К:Википедия:Статьи без изображений (страна: Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. )]][[К:Википедия:Статьи без изображений (страна: Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. )]]Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. Кравчук, Константин Кононович Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. Кравчук, Константин Кононович Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. Кравчук, Константин Кононович Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. Кравчук, Константин Кононович Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. Кравчук, Константин Кононович Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. Кравчук, Константин Кононович Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
| Константин Кравчук | |
| Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). | |
|
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
|
| Имя при рождении: |
Кравчук, Константин Кононович |
|---|---|
| Род деятельности: |
школьник |
| Дата рождения: | |
| Гражданство: | |
| Подданство: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Страна: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Дата смерти: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Место смерти: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Отец: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Мать: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Супруг: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Супруга: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Дети: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Награды и премии: | |
| Автограф: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Сайт: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Разное: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). | |
| [[Ошибка Lua в Модуль:Wikidata/Interproject на строке 17: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |Произведения]] в Викитеке | |
Кравчук Константин Кононович (род. 1931) - советский школьник, пионер . Известен тем, что, рискуя своей жизнью и жизнями своих близких, спас и сохранил во время фашистской оккупации знамёна 968 и 970 стрелковых полков 255-й стрелковой дивизии . Самый юный кавалер ордена Красного Знамени.
Биография
Напишите отзыв о статье "Кравчук, Константин Кононович"
Примечания
Литература
- Анна Печерская . Дети - Герои Великой Отечественной войны. - М.: Дрофа-Плюс , 2010. - ISBN 978-5-9555-1438-3
Ссылки
- на сайте vai.na.by
- на сайте narodsopr.ucoz.ru
- на сайте www.sosh5.ru
- на сайте netvoyne.ru
- на сайте oper.ru
Отрывок, характеризующий Кравчук, Константин Кононович
– Значит, там я её увижу? – радостно пролепетала она.– Конечно, Алинушка. Поэтому ты должна быть всего лишь терпеливой девочкой и помочь твоей маме сейчас, если ты её так сильно любишь.
– Что я должна делать? – очень серьёзно спросила малышка.
– Всего лишь думать о ней и помнить её, потому, что она видит тебя. И если ты не будешь грустить, твоя мама наконец-то обретёт покой.
– Она и теперь видит меня?– спросила девочка и её губки начали предательски дёргаться.
– Да милая.
Она на какой-то миг замолчала, как бы собираясь внутри, а потом крепко сжала кулачки и тихо прошептала:
– Я буду очень хорошей, милая мамочка… ты иди… иди пожалуйста… Я тебя так люблю!..
Слёзы большими горошинами катились по её бледным щёчкам, но лицо было очень серьёзным и сосредоточенным… Жизнь впервые наносила ей свой жестокий удар и, казалось, будто эта маленькая, так глубоко раненная, девчушка вдруг совершенно по-взрослому что-то для себя осознала и теперь пыталась серьёзно и открыто это принять. Моё сердце разрывалось от жалости к этим двум несчастным и таким милым существам, но я, к сожалению, ничем больше не могла им помочь… Окружающий их мир был таким невероятно светлым и красивым, но для обоих это уже не мог больше быть их общий мир...
Жизнь порой бывает очень жестокой, и мы никогда не знаем, в чём заключается смысл приготовленной нам боли или потери. Видимо, это правда, что без потерь невозможно осмыслить того, что по праву или по счастливой случайности, дарит нам судьба. Только вот, что же могла осмыслить эта несчастная, съёжившаяся, как раненный зверёк, девчушка, когда мир вдруг обрушился на неё всей своей жестокостью и болью самой страшной в жизни потери?..
Я ещё долго сидела с ними и старалась, как могла, помочь им обеим обрести хоть какой-то душевный покой. Я вспомнила своего дедушку и ту жуткую боль, которую принесла мне его смерть… Как же должно было быть страшно этой хрупкой, ничем не защищённой малышке потерять самое дорогое на свете – свою мать?..
Мы никогда не задумываемся о том, что те, которых по той или иной причине отнимает у нас судьба, переживают намного глубже нас последствия своей смерти. Мы чувствуем боль потери и страдаем (иногда даже злясь), что они так безжалостно нас покинули. Но, каково же им, когда их страдание умножается в тысячи раз, видя то, как страдаем от этого мы?!. И каким беспомощным должен себя чувствовать человек, не имея возможности ничего больше сказать и ничего изменить?..
Я бы многое тогда отдала, чтобы найти хоть какую-то возможность предупредить об этом людей. Но, к сожалению, у меня таковой возможности не было… Поэтому, после печального визита Вероники, я стала с нетерпением ждать, когда же ещё кому-то смогу помочь. И жизнь, как это всегда обычно бывало, не заставила себя долго ждать.
Сущности приходили ко мне днём и ночью, молодые и старые, мужские и женские, и все просили помочь им говорить с их дочерью, сыном, мужем, женой, отцом, матерью, сестрой… Это продолжалось нескончаемым потоком, пока, под конец, я не почувствовала, что у меня нет больше сил. Я не знала, что, входя с ними в контакт, я должна была обязательно закрываться своей (к тому же, очень сильной!) защитой, а не открываться эмоционально, как водопад, постепенно отдавая им всю свою жизненную силу, которую тогда ещё, к сожалению, я не знала, как восполнять.
Подвиг 10-летнего Кравчука Константина Кононовича, заслужившего за него орден "Красного Знамени".
Кто-то может сказать, что делов-то, всего 3 года хранить от немцев секрет о спрятанных знаменах. На деле же, захваченные знамена врага, всегда имели важное символическое значение, которое в 20 веке обыгрывалось пропагандой практически всех стран имевших подобные военные успехи сопряженные с захватом знамен разбитых частей противника. Немцы на начальных этапах войны, когда они брали много трофеем, любили фотографироваться не только на фоне нашей брошенной и разбитой техники, но и демонстрировали захваченные знамена, как символ своей неизбежной победы.
На тему захваченных советских знамен (военных и партийных) можно прочитать вот тут http://skaramanga-1972.livejournal.com/71632.html (а вот здесь http://skaramanga-1972.livejournal.com/71277.html на тему немецких трофейных знамен)
Потом все пошло в обратную сторону и не случайно, что кульминацией Парада Победы, как жирной точки в Великой Отечественной Войне, были именно немецкие знамена брошенные к подножью Мавзолея Ленина, что символизировало окончательное поражение Германии в войне с СССР.
Заслуга Кости Кравчука в том, что он в своем юном возрасте хранил частичку нашего поражения 1941 года и не дал ей попасть в руки врагу. Что это на фоне тех миллионов погибших и титанических усилий всего народа? Всего лишь три года держать язык за зубами. Казалось бы, мелочь. Но как раз из таких "мелочей", которые складывали в общий фундамент воевавшие на фронте, трудившиеся в тылу и сражавшиеся в партизанских отрядах - как раз и сложилась наша Победа.
Мне этот момент запомнился еще в 10-летнем возрасте, когда читая известную книгу Смирнова "Брестская крепость", меня поразила история спасенного знамени 393-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона, которое во время обороны Брестской крепости, было помещено в ведерко и в каземате Восточного форта, а нашли его лишь в 1956 году.
В 1955 году, когда в газетах стали появляться статьи об обороне
Брестской крепости, к одному из районных комиссаров города Сталинска-Кузнецкого в Сибири пришел рабочий металлургического комбината, младший сержант запаса Родион Семенюк.
- В сорок первом я сражался в Брестской крепости и там закопал знамя нашего дивизиона, - объяснил он. -
Оно, должно быть, цело. Я помню, где оно зарыто, и, если меня пошлют в Брест, достану его. Я уже писал вам раньше...
Военком был человеком равнодушным и не любил делать ничего, что прямо и
непосредственно не предписывалось начальством. В свое время он побывал на
фронте, неплохо воевал, получил ранение, имел боевые награды, но, попав в
канцелярию, постепенно стал бояться всего, что нарушало привычный ход
учрежденческой жизни комиссариата и выходило за рамки указаний, спущенных
сверху. А никаких указаний о том, как быть со знаменами, зарытыми во время
Великой Отечественной войны, у него не было.
Он вспомнил, что действительно год или полтора назад получил письмо от
этого Семенюка насчет того же знамени, прочитал его, подумал и велел
положить в архив без ответа. Тем более что по личному делу, хранившемуся в
военкомате, Родион Ксенофонтович Семенюк казался комиссару фигурой
подозрительной. Три с половиной года он пробыл в плену, а потом воевал в
каком-то партизанском отряде. Бывших пленных военком твердо считал людьми
сомнительными и недостойными доверия. Да и указания, которые он, бывало,
получал в прошлые годы, предписывали не доверять тем, кто побывал в плену.
Однако теперь Семенюк сидел перед ним самолично, и приходилось что-то
отвечать на его заявление о знамени.
Недовольно и хмуро поглядывая в открытое, простодушное лицо невысокого
и очень моложавого Семенюка, военком с важностью покивал головой.
- Помню, помню, гражданин Семенюк. Читали мы ваше письмо...
Советовались... Знамя это ваше особого значения теперь не имеет. Вот так...
- Да ведь это Брестская крепость, товарищ комиссар... - растерянно
возражал Семенюк. - Вон о ней в газете писали...
Комиссар о Брестской крепости имел самое отдаленное представление и в
газетах ничего о ней не читал. Но подрывать свой авторитет он не собирался.
- Правильно... писали... Знаю, знаю, гражданин Семенюк... Видел. Верно
пишут в газетах. Только это одно дело, что пишут, а тут другое... Мало ли
что... Вот так, значит...
Семенюк ушел от военкома озадаченный и расстроенный. Неужели и вправду
боевое знамя их 393-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона, под
которым они сражались в Восточном форту Брестской крепости, уже не имеет
никакого значения для народа, для истории? Ему казалось, что здесь что-то не
так, но ведь военком - лицо, облеченное доверием, и должен знать истинную
ценность этого знамени.
Семенюку часто вспоминались те страшные, трагические дни в Восточном
форту. Помнилось, как носил он это знамя на груди под гимнастеркой и все
время боялся, что его ранят и он без сознания попадет в руки врага,
Помнилось партийное собрание, на котором они давали клятву драться до конца.
А потом эта страшная бомбежка, когда ходуном ходили земляные валы и из стен
и с потолков казематов сыпались кирпичи. Тогда майор Гаврилов и приказал
закопать знамя, чтобы оно не попало к фашистам - стало уже ясно, что форт
продержится недолго.
Они закопали его втроем - с каким-то пехотинцем, по фамилии Тарасов, и
с бывшим односельчанином Семенюка - Иваном Фольварковым. Фольварков
предлагал даже сжечь знамя, но Семенюк не согласился. Они завернули его в
брезент, положили в брезентовое ведро, взятое из конюшни, а потом поместили
еще в цинковое ведро и так закопали в одном из казематов. И только успели
сделать это и забросать утрамбованную землю мусором, как фашисты ворвались в
форт. Тарасов тут же был убит, а Фольварков попал в плен вместе с Семенюком
и погиб уже позднее, в гитлеровском лагере.
Много раз и в плену, и потом, после возвращения на Родину, Семенюк
мысленно представлял себе, как он отроет это знамя. Он помнил, что каземат
находится во внешнем подковообразном валу, в правом его крыле, но уже забыл,
какой он по счету от края. Тем не менее он был уверен, что сразу найдет это
помещение, как только попадет на место. Но как туда попасть?
Лишь в 1956 году, услышав по радио об обороне крепости и узнав о
встрече брестских героев, Семенюк понял, что райвоенком был не прав, и
написал прямо в Москву, в Главное политическое управление Министерства
обороны. Оттуда тотчас же пришел вызов - Семенюка приглашали срочно приехать
в столицу.
В Брест он попал в сентябре, через месяц после того, как там побывали
герои обороны. Наступил день, когда он в сопровождении нескольких офицеров и
солдат с лопатами и кирками вошел в подковообразный двор Восточного форта.
Семенюк волновался, у него дрожали руки. Тут сказывалось все - и
набежавшие воспоминания о пережитом здесь, на этом клочке земли, и впервые
охвативший его страх: "А вдруг я не найду знамени?!"
Они вошли в узкий дворик между валами. Все вопросительно смотрели на
Семенюка. А он остановился и внимательно оглядывался вокруг, стараясь
собрать разбежавшиеся мысли и сосредоточиться - вспомнить во всех
подробностях тот день, 30 июня 1941 года.
По-моему, сюда! - сказал он, указывая на дверь одного из казематов.
В помещении он огляделся и топнул ногой по полу.
- Вот здесь!
Солдаты с лопатами приготовились копать. Но он вдруг остановил их:
- Подождите!..
И, торопливо подойдя к дверям каземата, выглянул во дворик, прикидывая
расстояние от края вала. Его била нервная дрожь.
- Нет! - наконец решительно произнес он. - Это не тут. Это рядом.
Они перешли в соседний, такой же точно каземат, и Семенюк отстранил
солдат:
- Я сам!
Он взял лопату и принялся копать, торопливо и нервно отбрасывая в
сторону землю. Грунт, слежавшийся за долгие годы, был плотным, неподатливым.
Семенюк тяжело дышал, пот катил с него градом, но всякий раз он
останавливал солдат, когда те хотели ему помочь. Он должен сам выкопать это
знамя, только сам...
Все в напряженном молчании следили за ним. Яма уже была довольно
глубокой, а ведь Семенюк сказал, что зарывал ведро на полуметровой глубине.
Офицеры с сомнением стали переглядываться.
А он и сам уже приходил в отчаяние. Где же, где это знамя? Оно уже
давно должно было появиться. Неужели он спутал каземат - ведь они все так
похожи один на другой? Или, может быть, знамя отрыли немцы тогда, в сорок
первом?
И вдруг, когда он готов был уже прекратить работу, лезвие лопаты
явственно звякнуло о металл, и в земле показался край какого-то
металлического диска.
Это было дно цинкового ведра. Он тотчас вспомнил, что тогда, в сорок
первом, они не вложили сверток в ведро, а закрыли им сверху: на тот случай,
если бы каземат был разрушен, ведро защищало бы знамя от дождя и талых вод,
просачивающихся с поверхности земли.
Все в волнении склонились над ямой. А Семенюк лихорадочно быстро
откапывал ведро и наконец вытянул его из земли.
Память не подвела - сверток со знаменем был здесь, где он оставил его с
товарищами пятнадцать лет назад. Но сохранилось ли само знамя? Цинковое
ведро просвечивало насквозь, как решето, - оно все было разъедено солями
земли.
Он дрожащими руками взял второе, брезентовое, ведро, лежавшее под
цинковым. Оно рассыпалось прахом, совсем истлевшее за эти годы. Под ним был
более тонкий брезент, в который они тогда завернули знамя. Он тоже истлел и
разлезался лохмотьями, пока Семенюк поспешно раскрывал сверток. И вот уже
заалела красная материя и золотом блеснули буквы...
Осторожно Семенюк тронул пальцем полотнище. Нет, знамя не истлело, оно
сохранилось отлично.
Тогда он медленно развернул его и, расправив, поднял над головой. На
красном полотнище золотела надпись: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" И
ниже: "393-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион". Все молча стояли,
завороженно глядя на эту боевую реликвию, извлеченную из земли спустя
полтора десятилетия. Семенюк бережно передал знамя одному из офицеров и
выбрался из ямы. Он не чуял под собой ног от радости.
А на другой день в центральном дворе крепости выстроился торжественный
строй располагавшейся здесь воинской части. Под звуки оркестра, четко
печатая шаг, проходил перед строем знаменосец, и алое полотнище вилось за
ним по ветру. А следом за этим знаменем двигалось вдоль строя другое, но уже
без древка. Его на вытянутых руках нес невысокий моложавый человек в
штатской одежде, и безмолвно застывшие ряды воинов отдавали почести этому
славному знамени героев Брестской крепости, овеянному дымом жестоких боев за
Родину, знамени, которое проносил мимо них человек, сражавшийся с ним на
груди и сохранивший его для потомков.
Знамя 393-го дивизиона, найденное Родионом Семенюком, было передано
потом Музею обороны Брестской крепости, где оно теперь хранится. Сам Семенюк
тогда же приехал из Бреста в Минск, побывал там на приеме у заместителя
командующего Белорусским военным округом, а позднее навестил меня в Москве и
рассказал о том, как он отыскал знамя. Год спустя, когда Советское
правительство наградило героев обороны, знатный металлург Кузбасса Родион
Семенюк за спасение боевого стяга своей части получил орден Красного
Знамени.
Вероятно, некоторые читатели захотят задать мне вопрос: как же
чувствует себя райвоенком, который с таким тупым, бюрократическим
равнодушием отнесся к сообщению Семенюка о знамени и объявил его "не имеющим
значения"? Думаю, что он теперь придерживается иного мнения. Я назвал его
фамилию в Министерстве обороны, и мне сообщили, что этот бездушный и
недалекий чиновник получил строгое взыскание.
Поэтому по своему символическому значению, подвиг Кости Кравчука равнозначен подвигу тех солдат, которые даже ценой своих жизней стремились не допустить попадания наших знамен врагу. И именно поэтому он был так высоко оценен.
За все время истории СССР рождались герои, о которых страна помнила десятилетиями, чьи поступки вызывали восхищение. Их жизнь была неизменным назидательным примером для будущих поколений.
Пионер-герой Костя Кравчук — один из многих юных патриотов СССР времен ВОВ.
Советские писатели Василий Быков и Борис Васильев в своих произведениях о ВОВ описывали «малые» подвиги рядовых на фронте и гражданского населения в тылу, которые также, как и судьбоносные битвы приближали Победу. Одним из таких эпизодов в истории Великой Отечественной войны стал патриотический поступок советского пионера-героя Константина Кравчука.
В сентябре 1941 года шли тяжелые, кровопролитные бои за Киев, но город был занят фашистскими захватчиками. Десятилетний пионер Костя Кравчук вместе с другими жителями города прятался в подвалах полуразрушенного бомбежкой дома. Ненадолго шум рвущихся снарядов утих. Константин выбрался из укрытия и встретил раненого красноармейца. Боец доверил Косте сверток, в котором были полковые знамена. Красноармеец напутствовал пионера Костю Кравчука сохранить эти святыни до возвращения Красной Армии.
Мальчик спрятал дорогие его сердцу реликвии в ближайшем саду. Но он очень волновался, что знамена найдут оккупанты, и решил перепрятать знамена понадежнее.
В Киеве улицы патрулировались круглосуточно, и чтобы сделать это на глазах у врага, требовалось недюжинное мужество. Но Костя Кравчук перепрятал знамена. Мальчик тщательно продумал сохранность своего «клада». Он просмолил холщовый мешок, поместил туда знамена и опустил в заброшенный колодец.
Может показаться мальчишеским отчаянным легкомыслием тот факт, что Костя часто проверял сохранность доверенного ему свертка. Конечно, он привлек внимание немцев. 13-летнего мальчика поймали и принудительно выслали на работы в Германию.
Но не таков был пионер-герой Костя Кравчук, воспитанный на идеях верности Советской Родине. Он бежал, перешел линию фронта и вернулся в Киев, уже освобожденный Красной Армией.
Костя Кравчук сразу проверил свой тайник и попросил коменданта города передать знамена бойцам армии. Красноармейцы были потрясены мужеством мальчика, который бесстрашно выполнил возложенную на него миссию.
Пионер-герой Костя Кравчук рисковал своей детской жизнью без оглядки, как и тысячи его сверстников, которые убегали из дома, чтобы воевать с врагом. Его нравственный и патриотический поступок были оценены по достоинству.
Пионера-героя Константина Кравчука торжественно наградили орденом Красного Знамени летом 1944 года, перед строем уходивших на фронт красноармейцев. Под спасенные им знамена Красной армии вступали добровольцы, отправляясь на защиту Родины.
Виктория Мальцева
Киев стал одной из первых целей немецких бомбардировщиков 22 июня. «Киев бомбили, нам объявили, что началася война»… Киев стал местом и одного из крупнейших поражений РККА 1941 года: Юго-Западный фронт, оборонявший город, был разгромлен. Командующий фронтом генерал-полковник М.П.Кирпонос и начальник штаба фронта генерал-майор В.И.Тупиков погибли в бою 20 сентября вместе со многими другими офицерами управления фронта.
Днём позже в бою погиб и начальник Особого отдела фронта комиссар госбезопасности 3-го ранга А.Н.Михеев. Всего же безвозвратные потери РККА в Киевской оборонительной операции составили 627,8 тыс. человек.
В мать городов русских немцы вошли 19 сентября. Именно в этот день судьба пересекла путь Кости Кравчука с группой раненых красноармейцев, которые, не строя иллюзий по поводу своего будущего, передали ему на сохранение два боевых знамени.
Костя поначалу просто прикопал свёрток со знамёнами в саду, но обстановка в захваченном Киеве не была спокойной, да и ожидать скорого возвращения своих оснований не было. Немцы наводили новый порядок жёстко: киевские евреи почти сразу организованно переместились в Бабий Яр, через город тянулись колонны пленных, за которыми оставались трупы безжалостно застреленных конвоирами обессилевших красноармейцев. Костя решил спрятать знамёна понадёжней — и подальше от своего дома: он упаковал знамёна в холщовый мешок, тщательно осмолил его и спрятал в заброшенном колодце.
Убитые военнопленные на киевской улице. Фотограф 637-й пропагандистской роты 6-й армии Вермахта Йоханнес Хэле сделал этот снимок 1 октября 1941 года.
Хранить тайну — даже от матери — было, наверное, очень непросто. Особенно если учесть, что Костя рано остался без отца: он умер ещё до войны. Однако вплоть до освобождения Киева о знамёнах не узнал никто.
Костя периодически ходил к колодцу и проверял, на месте ли его клад. Однажды, уже в 1943 году, ему не повезло: он попал в облаву и был скоропостижно упакован в поезд, вывозивший украинскую молодёжь в Германию. С поезда ему повезло сбежать, но до родной Оболонской улицы он добрался уже после того, как Киев был освобождён Красной Армией.
А потом, после радостной встречи с матерью, отнёс знамёна 968 и 970 стрелковых полков в военную комендатуру.
Надо полагать, некоторое время ушло на проверку обстоятельств: не каждый день на стол коменданта ложится свёрток с боевыми реликвиями. Но 23 мая 1944 года на Костю были составлены наградные документы: за спасение Боевого Знамени в Советском Союзе полагалось награждение орденом. 31 мая о Косте Кравчуке доложили Сталину, а уже 1 июня был подписан Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении Константина Кононовича Кравчука, 1931 года рождения, орденом Красного Знамени.
О послевоенной судьбе К.К.Кравчука сведения скупы. Известно лишь, что он продолжил учёбу в Харьковском суворовском военном училище (созданное в 1943, в 1947 году было переведено в Киев), жил и работал в Киеве, на «Арсенале». Работал, очевидно, достойно: писали, что в 1970-х его грудь украсил второй орден Красного Знамени, на сей раз Трудового.
Костя Кравчук — самый юный кавалер ордена Красного Знамени в Советском Союзе.
PS: Советский школьник, украинец Костя Кравчук, хотя и был к началу оккупации Киева десяти лет от роду, явно понимал ценность вверенных ему знамён гораздо лучше современных (и, полагаю, существенно более взрослых) составителей Википедии, которые в посвящённой ему статье нелепо написали, что он «спас красноармейские знамёна, которые были очень важны», исказив к тому же его отчество.
Нет, не просто важны они были. Боевое Знамя части, что хорошо известно каждому отслужившему в армии, «является символом воинской чести, доблести и славы», и необходимость самоотверженно и мужественно защищать и оборонять главную реликвию любой войсковой части — Боевое Знамя, не допустить захвата его противником — прямо записана во всех Уставах, включая и ныне действующий. Утрата БЗЧ, как правило, приводила к расформированию части и разжалованию её командования; сохранение же Знамени, даже если погибал почти весь личный состав, было необходимым условием восстановления части. Судьба даже заслуженных гвардейских частей, утративших знамёна в тяжелейших боях (даже при том, что знамёна не были захвачены врагом; чаще всего они уничтожались или прятались погибавшей знамённой группой), решалась Ставкой ВГК индивидуально.
Да, Костя Кравчук не убивал врагов и не доставлял своим особо важные разведданные. Его подвиг был тихим и, как многим кажется, незаметным, негероическим. Но это был самый настоящий подвиг: достойный сын своей Родины уберёг её святыни от поругания врагом. А ведь всего-то и нужно было: не пройти мимо раненого красноармейца. И нестандартная запись в наградном листе в поле «Звание» — яркое отражение этого подвига. Подвига быть гражданином не «этой», не «той»; своей страны, страны наших.
Всегда есть что-то святое, до чего не могут, не должны дотрагиваться руки врага. Так было; так есть; так должно
быть.
